ВОЗДУХ

Доброго времени суток, читатель!
Я искренне рад нашей новой встрече.
Надеюсь, она будет взаимно симпатичной.

Водное тело небольшого озера, задень уставшего щекотать свои песчаные берега зеленоватым бархатом ласковой волны, несмотря на второй час ночи, не расслаблялось. С возмущенным негодованием, отражая в чернильную округу разноцветье лучей лазерных световых пушек и шквал громоголосья саундтреков танцпола клуба «Воздух» водоем грезил о сне. Программа презентации нового диска диджея LESHA SPEEDY, набрав обороты, подходила к экватору. Анонс вечеринки, проведенный накануне с присущим администрации клуба рекламным размахом, сработал безупречно. В «Воздух» съехались не только завсегдатаи. Танцпол «ломали» десятки новичков недавно открывших для себя  творчество резидента «Буржуй Club» и «City Cafe», но уже ставших его почитателями и просто любители ночных тусовок.

Большинство из гостей клуба пребывали во всеохватывающих объятиях эйфории. Обычные, повседневные вещи здесь казались необыкновенно красивыми и даже интересными, вызывающими неподдельный восторг. Танцевалось легко, без усталости. Музыка будто бы вошла в каждого, и каждый растворился в музыке, а она в каждом и в окружающем пространстве. Каждому казалось, что он и есть музыка.

Среди разношерстных неугомонных полуночников выделялась небольшая компания, состоящая из двенадцати человек. Нет, им, точно также как и другим, громкость музыки была, вне всякого сомнения, важнее, чем сама музыка. Их безумный, как и у других,  прикид, также как и от других требовал безумных телодвижений. Их, точно также как и других, окружал наполненный эмоциями, сгущенный воздух, от которого, казалось, в любой миг мог лопнуть череп. Отличие составляла лишь  предоставленная в распоряжение этой компании отдельная комната. Здесь с уютной неспешностью среди расслабляющей роскоши белой кожи диванов, а не в мутной тине бара, можно было выкурить сигарету, чего-либо выпить или затеять задушевную беседу, тупо уставиться в подвесные мониторы и смотреть фильм. Здесь, при большом желании, можно было даже заняться сексом, не рискуя при этом получить черную клубную карточку.

Компания праздновала День рождения Антона. Комната, собственно, и предназначалась для проведения сего торжества. Но разве существует более изощренная пытка чем сидение на диване в то время, когда твое тело окутано невидимыми эластичными жгутами спиралей, источающими килоджоули тепла. Это тепло генерировало ритм, оно выстраивало архитектуру танца, насыщенную сложными орнаментами эксклюзивной пластики рук и ног, рассекающих хитроумные, изысканные переплетения графики,  нарисованных воображением трехмерных голограмм.

Ребзям не просто было уговорить Антона вот так, не стандартно, отметить его День рождения. Некогда развеселый молодой человек,  в последнее время, словно бы попал под воздействие биологического оружия, нейтрализующего радость жизни. В нем поселилась печаль одиночества. Долгое время этот парень - обладатель мужественных, но нежных скул на лице, зеленых с хитроватым прищуром глаз и греческого с небольшой горбинкой носа, находился вне  центра своей вселенной. Он неоднократно пытался выйти из этого состояния. Но всякий раз, когда Антон выходил из  одиночества, то находил человека того же типа; он находил собственное отражение. В итоге они создавали друг для друга много больше страданий, чем  могли бы  сами иметь в своем одиночестве.

Антон давно не чувствовал себя так замечательно как в эту ночь. В клубном воздухе было что-то такое, что напрочь сметало все препятствия, тормозящие процесс общения. После короткой официальной части поздравлений, здравиц и вручения подарков едва Антон  перешагнул порог мутно освещенного зальчика, ему сразу же улыбнулась какая-то девица, а вслед за ней другая. Весь клуб источал любезность, словно Господь внезапно удвоил содержание кислорода в атмосфере. Чувство эмоциональной близости и любви к окружающим буквально атаковало.  И даже Гадя, та самая Гадя, которая давным-давно надоела, здесь не вызывала раздражения. Она с головы до пят топила Антона своим светозарным ароматом, и это ему нравилось, даже возбуждало.

Наблюдая за исполненным женского порыва, необычайно гибким телом Гади Антон представлял его как бы супермаркетом, где он, не торопясь, прогуливается по торговым галереям, приглядываясь, к чему приступить сначала: к ротику с приоткрытыми губками, к грудям с сосками, пахнущими карамельками,  или к влажным трусикам.

Огонек любовной страсти в глазах Гади зажигал Антона. Будь они сейчас не на вечеринке, он непременно бы усадил девушку в свой «Форд» и они б вдвоем умчались парить по ночным дорогам. Их сердца бились бы в такт друг друга и музыке звучащей в салоне. Скорость раскалила б их до предела, а затем… Затем их изнеможенные обоюдным желанием тела попросят остановки и они испытают истинное счастье, побывают на пике блаженства. Все это произойдет на обочине, какого ни будь шоссе, на капоте уставшего от ночной гонки «Форда», в свете фар проезжающих мимо машин. В полном удовлетворении, в объятиях, продолжая, ласкать друг друга, им будет плевать, что их поведение другие назовут неприлично нескромным и даже аморальным. Им будет плевать на все и всех ведь они были скоростью, они были в полете наяву, как в мечте, они были всем...

А пока, в промежутке между сменой композиций, Антон прижал Гадю к себе, запустил пятерню в ее волосы. Ладонь девушки нырнула Антону под майку и гладила его спину, их губы слились в сладострастном поцелуе, но не на долго. Новый трек начисто выбил из головы Антона все мысли о прелестях Гади. Громкость музыки затуманила сознание. Тело вновь бесконтрольно задвигалось в такт аккордам, распыляющим по танцполу неистовствующую,  всеохватывающую энергию движения.

Гадя же, по-своему воспринимала гипнотический экстракт потусторонней энергии. Он пробуждал в ней самый низ души, буйство изначальных инстинктов в случае их неудовлетворения приводивших девушку в состояние подлинного сумасшествия. Желание сексуальной близости  просто лилось через край. Сейчас она была разнузданной самкой. Она напоминала паровую машину, в чреве которой, воспламененное топливо не в силах вырваться наружу, а  обязано было толкать поршень.

Оставленная без внимания, Гадя,  словно призрак, прошла сквозь толпу танцующего народа лишь на мгновение скрестив свой взгляд  с затуманенным музыкой взглядом Антона. «Все-таки лучше чувствовать себя виноватой, чем озабоченной»: подумала она, усаживаясь на стул у барной стойки.

Расслабив плечи и прикрыв свои темные глаза ресницами, девушка небольшими глотками пила коньяк, закусывая его затяжками сигаретного дыма. Она выбирала  того, кто сегодня, в конце-то концов, сможет, обрушит на нее единым водопадом восторг и чудо телесного счастья.

Не допив коньяк, Гадя встала, бросила пару пятидесятирублевых банкнот на стойку и, не дожидаясь сдачи, подошла к окну. Окно было огромным, почти от пола до потолка. Она прислонилась к стеклу, почувствовала лбом прохладу идущего на улице дождя, о котором никто не мог бы и подумать несколько часов назад. Новое ощущение усилило растущее возбуждение Гади. Сквозь мокрое стекло в одной из колонн дискотечных прожекторов, периодически тупо упирающихся в одночасье свалившееся на землю небо, она разглядела одиноко стоящего молодого человека

Гадя вышла на улицу. Ее черные волосы, казалось, еще больше потемнели от  падающей с неба воды. Она абсолютно бесшумно подошла к незнакомцу и тоже как он стала смотреть вверх, туда, откуда лилась вода.

- Тебя как зовут? – спросила  Гадя у парня.

- Степан, - не опуская головы, ответил молодой человек.

- Степка значит. А меня Га.. ой, извини, Таня.

- Очень приятно, - бросил в ответ дежурную фразу молодой человек.

- А что тебе, Степан, приятно? – спросила Гадя. – Мокнуть здесь? А вот я знаю что приятно.

- И что же? – равнодушно спросил Степан.

- Секс. – однозначно ответила Гадя, а затем добавила, - Прямо здесь и сейчас, под дождем.

- Секс? Секс прямо здесь, под дождем? – удивленно переспросил Степан.- Но ведь ты меня совсем не знаешь. Тебя это не смущает?

- В этом-то и фишка, мой милый друг. – взяв правую руку Степана и положив ее себе на талию, Гадя продолжила, - Это как прыжок с парашютом, уложенным не лично тобой, а кем-то другим, не имеющим в этом деле ни малейшего понятия. Страшно? Опасно? – Да, Но последующая блажь отодвигает на задний план всякие мимолетные мысли о послед…

Гадя не успела договорить. Необыкновенное ощущение, изведанное девушкой, когда после прикосновения к ее телу холодного дождя последовало его – Степана, такое горячее и жадное, напрочь, лишили ее дара речи.

Молодой человек, словно бы ревнуя дождь, пытался слизнуть каждую каплю с тела Гади. Уцелевшие капли собирались в ручейки и весело бежали, заглядывая в самые укромные места. Дождь явно уступал Степану в негласном соревновании одаривания девушки ласками, но в тоже время гармонично дополнял их.

Плотная стена прибрежного озерного камыша надежно скрыла пару от случайных любопытных зевак. Через некоторое время  синхронно с разразившимся высоко в небе громом, из камышей вырвался сладострастный стон. Его подхватило эхо и, заглушаемое музыкой танцпола, понесло  над водой уставшего озера.

(Что будет происходить дальше узнаем чуть позже. Буду признателен  все тем, кто не полениться и оставит свои комментарии. Заранее спасибо.)